Великолепная статья-рассуждение о том, почему русские такие, какие есть :) прочла с превеликим удовольствием. Про главный вопрос русской философии (лонгрид)
Как и любой мыслящий русский, я, конечно же, задумывался над главным вопросом русской философии: отчего у нас не так, как у них? В чем же корень нашего вечного отставания от «Европы»? Кто виноват?
Есть много всяких теорий: географические, геополитические, религиозные, социальные и т.д. Их проблема в том, что их нельзя проверить, а, значит, нельзя в них убедиться. Поэтому от поиска глобальных объяснений я отказался давно. Отказаться можно двумя способами: либо искать объяснения и отличия на других уровнях, либо признать, что не такие уж мы и особенные: все особенные, и мы не сильно особеннее, чем другие. В целом, второй ответ меня до сих пор устраивает: я мог бы согласиться, что Россия – это просто большая развивающаяся восточноевропейская страна и всё. Однако на микроуровне глаз всё равно продолжает ловить какие-то нюансы в привычках, поведении и мыслях людей, которые иногда складываются в какой-то паттерн. С небольшой высоты своего года с небольшим жизни в западной Европе, расскажу об этом паттерне (не исключено, что через год моё мнение изменится).
А паттерн западноевропейского менталитета таков: (а) люди постоянно стремятся улучшить свою жизнь и (б) действуют на этом пути очень конкретными шагами.
Сначала про (а). Когда-то я думал, что люди, которые постоянно чего-то требуют – это дурные люди, им не нужны никакие блага, им просто нравится шуметь. Что если ты за что-то борешься, надо остановиться, когда получаешь своё. Впервые я подумал о том, что именно непрерывной борьбой и процветала Европа, когда мы гостили у пожилой пары под Хертогенбосом в Голландии. Женщина в этой паре стояла у истоков голландского велоактивизма: ходила в молодости на митинги против автомобилистов-убийц, добивалась постройки велодорожек. Сейчас Голландия – передовая вело-страна. Казалось бы, она добилась того, за что боролась. Оказалось, что она и сегодня видит кучу проблем и старается в их решении участвовать. Например, актуальная проблема сейчас – это мопеды на велодорожках. Активисты добиваются, чтобы по ПДД они обязаны были ездить по дорогам, а не по велодорожкам. Борьба продолжается.
Теперь про (б). Частично это уже можно увидеть выше: есть конкретная цель – убрать мопеды с велодорожек. Вот такие конкретные цели, вокруг которых консолидируются люди и являются залогом успеха. Я вижу очень много такого вокруг. Несколько примеров. Люди не спорят о том, что некоторые сотрудники университета зарабатывают мало. Но есть движение “14 €”: чтобы все сотрудники университета вне зависимости от должности заработали минимум 14 евро в час. Об этом информируются сотрудники, устраиваются акции, пишутся петиции и обращения к ректору.
Люди не спорят о феминизме. Но все осознают проблему: среди 18 профессоров на кафедре, только одна женщина (при большинстве женщин среди студентов и аспирантов). Пока я не слышал хороших решений, но проблема осознается именно так.
Некоторые аспиранты и постдоки испытывают проблемы в коммуникации с научником. Небольшая фаза жалоб и обсуждений на кухне была, но довольно быстро организацией молодых научных сотрудников были предложены прогресс-митинги, которые должны происходить два раза в год: встреча научника и сотрудника в компании одного внешнего сотрудника с обсуждением прогресса по проекту и других вопросов по списку.
Про #BLM в твиттере, конечно, спорят. Но довольно быстро в западном нейронаучном сообществе люди сформулировали проблему, которая касается их, и предложили решения для неё. Проблема: непропорционально мало темнокожих исследователей на всех уровнях. Решение: появился международный пополняемый список менторов – активно работающих исследователей, предоставивших свои контакты и согласных быть неформальными менторами для исследователей из групп этнических меньшинств (помогают с планами исследований, грантовыми заявками, и т.д.). У нас на факультете два месяца назад появился комитет по дайвёрсити. Понятно, что это не решение проблемы, но это конкретные шаги по решению сформулированной проблемы.
В общем, рецепт выглядит так: если много людей что-то гложет, нужно сформулировать конкретную решаемую проблему и двигаться по пути её решения. Если результат неудовлетворителен – повторить цикл.
Что же не так в России? В России люди очень часто застревают на первом шаге: осознание, что что-то плохо. Определить конкретную локальную (=решаемую) проблему, а уж тем более предложить пути её решения – до этого почти не доходит (я даже выношу за скобки реализацию решения). Все стопорится на пережёвывании одной и той же жвачки. Одни и те же проблемы пережёвываются сейчас, пережёвывались сорок и сто сорок лет назад.
В завершение приведу две цитаты. Первая из Ивана Петровича Павлова (у него есть эссе о русском уме):
“Возьмем наши споры. Они характеризуются чрезвычайной расплывчатостью, мы очень скоро уходим от основной темы. Это наша черта. Возьмем наши заседания. У нас теперь так много всяких заседаний, комиссий. До чего эти заседания длинны, многоречивы и в большинстве случаев безрезультатны и противоречивы! Мы проводим многие часы в бесплодных, ни к чему не ведущих разговорах. Ставится на обсуждение тема, и сначала обыкновенно и благодаря тому, что задача сложная, охотников говорить нет. Но вот выступает один голос, и после этого уже все хотят говорить, говорить без всякого толку, не подумав хорошенько о теме, не уясняя себе, осложняется ли этим решение вопроса или ускоряется. Подаются бесконечные реплики, на которые тратится больше времени, чем на основной предмет, и наши разговоры растут, как снежный ком. И в конце концов вместо решения получается запутывание вопроса.
Мне в одной коллегии пришлось заседать вместе со знакомым, который состоял раньше членом одной из западноевропейских коллегий. И он не мог надивиться продолжительности и бесплодности наших заседаний. Он удивлялся: «Почему вы так много говорите, а результатов ваших разговоров не видать?”
Вторую цитату я прочитал в вагоне московского метро. Её повесили там как цитату о величии русского народа, хотя в ней, как мне кажется, примерно о том же, о чём пишет Павлов. Это слова Фазиля Искандера: “Мы слишком космичны. Отсюда наши беды. Обрабатывать свой виноградник – не наша философия. А вот вырастить виноградник в тундре – это нам интересно”. Виноградник в тундре – это прикольно. Только и он с таким подходом не получится.
P.S. Тут нужно оговориться, что я, как русский человек, смотрю на эту проблему изнутри, вовсе не снаружи. Так, в любых обсуждениях среди молодых коллег я регулярно выделяюсь тем, что говорю, что проблема не такая уж и серьёзная или наоборот, она слишком многомерная, решить её так не получится. И уже раз или два слышал что-то о русском фатализме :) На что я, конечно, отвечаю: Мы русские – с нами Бог (согласно п. 2 ст. 67.1 Конституции РФ)!